При этом следует учитывать, что для упомянутых профессий психология - это лишь один из инструментов достижения определенных результатов в конкретном деле, где высшая цена - это, нередко, судьба человека. Итак, знания законов психологии, опыт вдумчивого общения и склонность к анализу и синтезу информационного массива - это те рычаги, наличие которых значительно облегчает решение сложных правовых задач.

В то же время, нельзя не отметить, что, когда для следователя или судьи психология - это лишь инструмент решения локального вопроса, достижения определенного (положительного или отрицательного) результата, то в работе адвоката психология - это постоянный фактор сотрудничества и развития взаимоотношений с клиентом, следователем, участниками судебного процесса, порой, на продолжительный период.

Следователь работает с людьми в кабинетной тишине и, казалось бы, - это как раз и есть идеальные условия для психологических упражнений. Но следователь - это официальное лицо, государственный чиновник, который выполняет очень специфическую функцию - работает на раскрытие преступления. За ним власть, и сам он наделен официальными полномочиями. С другой стороны, он всегда испытывает дефицит времени. Следователя и обвиняемого разделяет барьер официальности и недоверия. И, к сожалению, чаще всего, большинство следователей

при расследовании конкретных дел склонны пользоваться именно своими властными возможностями, а не прибегать к психологическим экспериментам. Следователь выполняет конкретную задачу, и нужно иметь очень большое желание, определенные способности и излишек времени, чтобы при таких условиях тратить время и силы, настраивая подозреваемого, обвиняемого или свидетеля на раскрытие его психологических установок, на искренний и откровенный разговор. К тому же не все это умеют, а тем более - хотят. Значительное количество следователей действует по формуле "сила есть - больше ничего не надо". Это - чрезвычайно живучая тенденция, которая упрямо странствует сквозь столетия и эпохи, границы и государственные устройства.

С незапамятных времен, столетиями римской фемиды и церковной инквизиции (лат. следствие - "нкршкю") при императорах, диктаторах и всех демократиях следователи пользовались единым средством получения признания у подозреваемого путем заключения под стражу, и вплоть до наших времен ничего не изменилось. Эта же методика присуща была и чеховскому письмоводителю у следователя Дюковского из рассказа "Шведская спичка". Герой повести, помощник судебного следователя, выдумав фантастическую версию пропажи местного гуляки-помещика, тянул в каземат каждого, кто хоть капельку вписывался в придуманную им опереточную схему.

Взятие под стражу и получение так необходимых "признательных" показаний широко практиковалось в советские времена. Такая же практика, к сожалению, сохранилась в Украине и сегодня. Как видим, во все времена и эпохи тенденция следователей к использованию силовых методов не изменяется. Не до психологии им.

Было бы несправедливо утверждать, что не бывает следователей "от бога", для которых невынужденное признание преступника в совершенном преступлении - единая и главная цель расследования. Достаточно припомнить нарисованную Ф. М. Достоевским фигуру следователя Порфирия Петровича, который раскрывает преступление Раскольникова. Здесь и стратегия, и тактика

раскрытие преступления, и тонкий расчет под маской простодушия, суперсовершенные знания и использование психологии преступника - все задействовано, все работает на одну цель - найти узенькую щелочку в казалось бы неприступной стене самозащиты, максимально расширить ее, сломать преступника, доказать и этим вынудить к полному признанию. И хотя следователь Порфирий Петрович является литературным персонажем, едва ли его можно было бы так классически вывести, когда бы не было прототипа. Следователи, близкие к образу Порфирия, встречались и на моем пути.

Вот небольшой диалог между следователем Порфирием Петровичем и Раскольниковым, где первый уговаривает последнего написать явку с повинной для его же пользы. Следователь не скрывает от Раскольникова, что он уверен в том, что тот совершил убийство. Но и откровенно сознается ему, что у него нет прямых свидетелей и потому он добивается признания последним своей вины.

"Раскольников: "Снова вы за старое, Порфирий Петрович! Все за те же ваши приемчики, как это вам не надоело, на самом деле? Если вы меня виновным считаете, почему не берете меня в острог? "

Порфирий Петрович: "Эх, что же из того, что я уверен? Приведу я, например, разоблачать вас к мещанину, а вы и скажете ему: "Кто меня с тобой видел? Я тебя просто за пьяного воспринимал, ты и был пьяный". -Ну что я вам тогда на это скажу, тем паче, что в его свидетельствах одна психология, которая его рылу даже и непристойна. Да я и сам вам откровенно рассказывал, уже несколько раз, что психология эта имеет два конца, а что кроме этого, против вас у меня пока и нет ничего ".

Следователь будто жалуется подозреваемому на недостаток доказательств и просит у него помощи. На самом деле, следователь умело и тонко подводит Раскольникова к выводу, что ему все известно и что доказанность вины - это вопрос времени, и никуда от этого не деться преступнику, вынуждает его быть в постоянном нервном напряжении. Порфирий Петрович в совершенстве знает психологию интеллигента Раскольникова, что,

совершив преступление, тот будет казниться собственной совестью и обязательно чем-то выдаст себя, сломается. Это интеллектуальный поединок на грани высокого искусства.

Но именно такой высокий стиль не всегда нужный тем, в чьих руках сосредоточен следственный аппарат, не всегда единой целью оказывается и сама истина. И тогда ставка делается на силу, а сила, чаще всего, исключает психологические эксперименты в следствии.

Судья общается с подсудимыми, свидетелями на людях и в официальных рамках судебного процесса. Здесь не всегда имеется время и соответствующие условия для психологических изысков. При большом количестве людей - близких и чужих, доброжелательных и враждебных, заинтересованных и равнодушных, тяжело психологически разгрузить человека, заставить подсудимого или свидетеля раскрыться до конца. И только длительный, приобретенный годами опыт, компенсирует нехватку времени, отведенного на процессуальное общение.

За долгие годы адвокатской практики могу назвать лишь несколько судей, которых на самом деле интересовало психологическое состояние подсудимого, свидетеля, потерпевшего при допросе последних во время судебного разбирательства дела. Подавляющее большинство судей никак не проникается психологическими проблемами участников судебного процесса. Более того, порой, без всякой потребности и пользы для интересов дела, настолько бездушно и грубо вмешиваются в глубоко интимные вопросы, что это влечет за собой катастрофические последствия.

Пример № 5 2.

Судебной коллегией Д-кого кассационного суда по первой инстанции рассматривалось уголовное дело в изнасиловании. Председательствовала в судебном заседании судья Д., которая испытывала повышеный и поэтому нездоровый интерес к делам подобнолй категории дел и с готовностью принимала их к своему производству.

Процесс был громкий и собрал широкую аудиторию, поскольку все произошло в небольшом парке в самом центре города. На суде, естественно, присутствовал муж потерпевшей.

В показаниях последней четко прослеживалось желание обойти вопрос: каким образом она в вечернее время оказалась в укромной части сквера. Судя по материалам дела, следователь не настаивал на этом обстоятельстве, поскольку оно никак не влияло на доказательную сторону дела.