В небольшой двухкомнатной квартире одна - была отведена матери К, которую она за два года до известных уже событий перевезла из района в большой город. В комнате стояла старенькая довоенных времен

кровать с металлической сеткой, которая крепилась к поперечным металлическим уголкам. На сетке лежал обычный ватный матрац, которого хватало лишь для покрытия металлической сетки. Металлические уголки оставались неприкрытыми. Если предположить, что больная женщина, сидя на сетке потеряла сознание и упала затылком на жиденькую подушечку, что прикрывала острый металлический уголок, травма неминуема.

Сделав фотографические снимки металлической кровати, адвокат начал тщательно готовиться к допросу свидетелей и экспертов. Последние, ощущая постоянную поддержку государственного обвинителя и следователя, в перерывах судебного заседания вели себя вызывающе и не очень корректно. Итак, нужно было разработать тактику допроса судебных экспертов с учетом того обстоятельства, что К. ранее уже была признана виновной на основании данных ими прежде заключений и свидетельств. Это означало заставить экспертов признать ошибочность своих прежних заключений. С этой целью нужно было предпринять какой-то нестандартный ход, который принудил бы экспертов по-иному посмотреть на ситуацию и, вырвавшись из-под давления следователя, заговорить перед судом искренне и откровенно.

Накануне допроса экспертов защитник посетил подсудимую в следственном изоляторе и имел с последней длинный разговор. Были отработаны все возможные варианты и ситуации.

День судебного допроса экспертов начался с ходатайства защитника о предоставлении слова подзащитной. Последняя сообщила суду, что заявляет отвод всем экспертам на том основании, что последние не могут быть объективными, поскольку были экспертами во время первого суда. Кроме того, подсудимая заявляет ходатайство о привлечении экспертов к уголовной ответственности за дачу сознательно неправдивых заключений и свидетельств. На предложение суда изложить по поводу заявленного ходатайства собственное мнение, адвокат капитально обосновал ходатайство подзащитной и поддержал его. Суду было предоставлено

письменное обоснование ходатайства на 12 страницах. Суд удалился в совещательную комнату для вынесения решения относительно ходатайства подсудимой.

Адвокат хорошо понимал, что суд не удовлетворит ходатайства подсудимой и адвоката и ни при каких обстоятельствах не вынесет постановление о привлечении к ответственности экспертов за дачу заведомо неправдивого заключения, - такой практики в СССР практически не существовало. Но уже сама постановка вопроса на таком уровне и тот факт, что суд, не считаясь с протестом прокурора, все же пошел в совещательную комнату и пробыл там около трех часов, принудит экспертов призадуматься над серьезностью своего положения и подтолкнет к более внимательному восприятию позиции подсудимой и ее защитника.

Так и произошло. Со своей стороны, адвокат сформулировал свои вопросы таким образом, что медикам не пришлось опровергать собственные выводы, а отвечать на целиком приемлемые для них компромиссные вопросы такого типа: могут ли эксперты исключить возможность возникновения гематомы вследствие падения больной с высоты собственного тела из сидячего положения затылком на металлический уголок сетчатой кровати? Ни один из тысячи экспертов не отвергнет такой возможности. Не сделали этого и эксперты-медики в деле К. Для подсудимой - коротенький, из двух слов ответ - "нет, не исключают" - означал настоящий переворот в деле. Имея две версии, из которых одна (последняя) неопровергаемая, суд никогда не пойдет путем домыслов и догадок.

Решающий удар обвинение испытало, когда на ходатайство адвоката суд вызвал для повторного допроса фельдшеров бригады скорой помощи. Последним пришлось ответить лишь на два вопроса следующего содержания: разрешается ли врачу, фельдшеру при предоставлении помощи при отравлении применять силу, направленную на насильственное раскрытие рта больному и введения промывочного шланга? Исключают ли фельдшеры бригады, что их действиями могли быть причинены кровоподтеки